К Василию Каширину пришла только мать — отец,
богатый торговец, не пожелал прийти. Василий встретил старуху, шагая по комнате и дрожа от холода, хотя было тепло и даже жарко. И разговор был короткий, тяжелый.
Весь город взволнован: застрелилась, приехав из-под венца, насильно выданная замуж дочь
богатого торговца чаем. За гробом ее шла толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция разгоняла их. В маленьком магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за магазином набита студентами, к нам, в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
Из бесполезных для общества и государства тунеядных отшельников и пустынников превратились они в домовитых, оборотливых и
богатых торговцев, фабрикантов и ремесленников, придавших новые, свежие силы развитию государственного богатства.
Неточные совпадения
Так же Мальчик и амбар грачевский очистил… Стали к Грачеву обращаться соседи — и Мальчик начал отправляться на гастроли, выводить крыс в лавках. Вслед за Грачевым завели фокстерьеров и другие
торговцы, чтобы охранять первосортные съестные припасы, которых особенно много скоплялось перед большими праздниками, когда
богатая Москва швырялась деньгами на праздничные подарки и обжорство.
Но и тех и других продавцы в лавках и продавцы на улицах одинаково обвешивают и обсчитывают, не отличая бедного от
богатого, — это был старый обычай охотнорядских
торговцев, неопровержимо уверенных — «не обманешь — не продашь».
С начала 1897 года подпись Я.А. Фейгина появилась еще в числе пятерых издателей под новым журналом «Бюллетень Хлебной биржи». Последний издавался на средства
богатых московских хлебных
торговцев, а о втором его издании — «Курьере торговли и промышленности» — редактор «Московского листка» Н.И. Пастухов ядовито замечал, что он «жареным пахнет».
Бесцензурная газета подняла престиж В.Э. Миллера, и
богатый оптовый
торговец бумагой П.М. Генцель открыл ему кредит, а через год, в 1897 году, когда долг В.Э. Миллера возрос до крупной суммы, и сам вошел в компаньоны. Появилась под газетой подпись: издатели В.Э. Миллер и П.М. Генцель. Это был троянский конь!
Народ был все знакомый: заводские служащие, свой брат
торговец и прасолы,
богатые мастеровые и т. д.
Здесь в летнее время живали племянницы матушки Манефы и Дуня, дочь
богатого купца, рыбного
торговца Смолокурова, когда они воспитывались в ее обители.
Однажды, месяца через два после начала моей практики, я получил приглашение приехать к жене одного суконного фабриканта; это был первый случай, когда меня позвали в
богатый дом: до того времени практика моя ограничивалась ремесленниками, мелкими
торговцами, офицерскими вдовами и т. п.
— Недалеко от нас в поволжских местах живут у меня знакомые, — сказала Аграфена Петровна. —
Богатый купец, миллионщик, Марко Данилыч, чуть ли не самый первый по всей России рыбный
торговец — Смолокуровым прозывается. Дочка у него есть молоденькая, Дуняшей звать. Сказывали мне, что гостит она у господ Луповицких, у здешних помещиков. Марья Ивановна Алымова завезла, слышь, ее сюда еще около Троицына дня. Не видали ль вы эту девицу?
Вырастил их Алексей Степаныч в страхе Господнем, дочку выдал замуж в Саратов за хлебного
торговца, сына на
богатой сиротке женил.
Щелоков остался все с тем же умышленным говором московских рядов. Он привык к этому виду дурачества и с товарищами. С Заплатиным он был однокурсник, на том же факультете. Но в конце второго курса Щелоков — сын довольно
богатого оптового
торговца ситцем — "убоялси бездны", — как он говорил, а больше потому вышел из студентов, что отец его стал хронически хворать и надо было кому-нибудь вести дело.